Персональный сайт - Давыдов И.Г.

        Среди мастеров, оставивших яркий след в истории художественной летописи Валаама, особо выделяется имя художника Ивана Григорьевича Давыдова. Его творческое наследие невелико, так как он рано ушел из жизни. Но он принадлежал к наиболее одаренным и многообещающим авторам.

     О детских и отроческих годах И. Г. Давыдова известно очень мало. Сын московского купца, родился в 1826 г., в 1843–1848 гг. учился у К. И. Рабуса в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (иначе – МУЖВЗ) Московского художественного общества.

     Прекрасный рисовальщик и живописец Карл Иванович Рабус (1800–1857) проявил себя и замечательным педагогом. В училище, где он вел класс перспективной и пейзажной живописи, у него начинали молодые И. Шишкин и Л. Каменев, которые позднее, как и сам Давыдов, весьма успешно потрудились на Валааме. Нельзя переоценить и огромное значение самого училища, одного из лучших на то время художественного учебного заведения в России, в развитии лучших традиций русского реалистического пейзажа.

     Находясь столько лет в творческой атмосфере, царившей в стенах училища, получив многие необходимые профессиональные навыки, Давыдов, обладая выдающимся талантом, не мог не проникнуться жаждой дальнейшего обучения в стенах Санкт-Петербургской Академии художеств. Он начал в 1850 г. обучение на правах вольноприходящего ученика в класс известного воспитателя целой плеяды пейзажистов (и не только пейзажистов) М. Н. Воробьева (1787–1855). Среди них есть имена, которые неразрывно связаны с Валаамом – это снова Шишкин И. И. и его друзья: Гине А. В., Джогин П. П., М. К. Клодт и другие.

     Этапы обучения и художественные успехи И. Давыдова протокольно и документально отражены в различных справочниках, в журналах Совета Академии, каталогах ежегодных академических выставок. Первую свою медаль, малую серебряную, Иван Давыдов получил еще в 1847 г., находясь в стенах московского училища. Остальные награды ему были присуждены в период его обучения в Академии художеств: в 1851 г. – большую серебряную, в 1852 – малую золотую за «Вид из окрестностей Нарвы» и в 1853 – большую золотую и звание «классного художника первой степени» за картину «Вид на острове Валааме». Это звание давало ему право на зарубежную пенсионерскую (с пансионным обеспечением за казенный счет) поездку, чем он в 1854 г. и воспользовался. Иван Григорьевич направился сначала в Женеву (Швейцария), а потом в Италию и Рим.

     О неординарной личности художника-романтика и его таланте сегодня можно судить лишь на основании его наследия, которое, к величайшему сожалению, немногочисленно и к тому же рассеяно по различным собраниям нашей страны и за рубежом (Финляндия).
     Некоторые высказывания, мнения о нем все же сохранились в эпистолярном наследии других авторов. В частности, известно, что великий русский художник Александр Андреевич Иванов, популярный в России, как автор беспримерного по замыслу и исполнению полотна «Явление Христа народу», все еще находясь в Риме к моменту приезда туда Ивана Давыдова, заметил молодого пейзажиста. Он рекомендовал его картины Козьме Терентьевичу Солдатёнкову, начинавшему в начале 1850-х гг. комплектование своей галереи русского искусства, предшественницы знаменитой галереи братьев Третьяковых. Без сомнения, эта рекомендация мастера как нельзя более весомо характеризует уровень дарования Ивана Давыдова.

     В Государственной Третьяковской галерее хранится портрет Давыдова, написанный его другом И. А. Кабановым (1823–1869). На обороте холста – надпись: «Портрет Ив. Григ. Давыдова умершаго в Риме 6 дек. 1856 г. на 31 году от чахотки, писанный художником Кабановым». Иван Андреевич не только написал предсмертный портрет Давыдова, но и уведомил его отца письмом. Это письмо опубликовано в книге «Материалы для истории художеств в России. Книга первая Николая Рамазанова» (СМ. 1863. Том 1, стр. 267-268).

     «Вы лишились, — пишет он, — своего любезного сына, а мы милого товарища. В прошлое лето Иван Григорьевич поехал в окрестности Рима и схватил лихорадку (она здесь свирепствует), потом у него развилась чахотка. Он постоянно был уверен в хорошем исходе своей болезни, но вместо этого отправился на Monte Tectarrio, где нашу братию зарывают. Я с ним провел большую часть времени, работал два лета в окрестностях Рима.
     После смерти художника остался портфель со ста семнадцатью его этюдами, три масляные картины Швейцарских видов, масляный же вид Аричио и большой альбом с девятью маленькими (вечными спутниками видописцев). Умирая, он просил вырезать сердце свое и послать вам, но судите, как это сделать!

     Иван Григорьвич исповедался и приобщился Св. Тайн. Похоронили его приличным образом; на погребении были все художники, даже не русские, которые знали его и полюбили: все ему отдали должную честь.

     Вы хотели знать о последних минутах вашего сына: за два дня до кончины он уже не мог видеть товарищей; в последние минуты жизни, поддерживаемый своей доброй хозяйкой, которая ухаживала за ним как родная мать, он был на ногах и вдруг после долгого молчания заговорил: что я вижу? Что за лица, что за люди? Вот мой отец! – после этих слов Ив. Григ. склонил голову на грудь хозяйки и скончался. С покойника сняли маску. Жаль, жаль, что он выехал за границу; выехал право только для того, чтобы умереть в Риме; да и многим здесь голубое-то небо не совсем здорово» (текст приведен с незначительными орфографическими поправками – Л. П.).

     Нам сегодня остается лишь предполагать, каких высот достигло бы творчество Ивана Давыдова, проживи он дольше… Его произведения находятся в крупнейших музеях страны: в Государственной Третьяковской галерее, в Научно-исследовательском музее Российской Академии художеств (СПБ), в Государственном Русском музее и в других, а также в Финляндии.

     Нас же, конечно, интересуют, прежде всего, произведения, выполненные им на Валааме. Так получилось, что Валаам остался одним из самых ярких впечатлений художника. Репродукция одной из его картин 1853 года опубликована в финском альбоме, посвященном Старому Валааму (Valamo ja sen sanoma. Helsinki, 1982, стр. 34). Экземпляр этого издания, подаренный в 1983 г. заместителем министра культуры КАССР Т. С. Хайми (+1984), находится в фондах Валаамского музея. Другая картина, того же года, за которую автор получил главную ученическую награду Академии художеств, хранится в Государственном Русском музее и, однажды (в 2005 г.) экспонировалась на одной из валаамских выставок («Остров монашеского подвига» в музее «Мир воды Санкт-Петербурга») в разделе русского искусства.

     При сравнении этих двух картин видно, насколько они разные. В первом пейзаже, представляющем Монастырскую бухту, Давыдов убедительно продемонстрировал свой опыт видописца, мастера академической школы, умелое владение перспективным рисунком. Тщательно проработанный первый план, использование стаффажа* не мешают зрителю любоваться главным: архитектурным ансамблем монастыря на дальнем плане. Мастерски передана атмосфера летнего солнечного дня.

     И все же Давыдов удостоен был награды не за этот перспективный ландшафт, а за пейзаж, уводящий зрителя в глушь валаамского леса. Главное в этой картине – дикая природа Валаама, которая является столь же неотъемлемой и притягательной частью древнего острова, как и природа, окультуренная деятельностью древней обители. Два путника отдыхают на камнях, о чем-то оживленно беседуя. Но это – стаффаж. Эти люди так малы рядом с накренившимися соснами-великанами, рядом с могучими замшелыми скалами. А небо над головой такое огромное…!

     Все это Валаам! Валаам, воспетый, опоэтизированный одним из даровитейших художников середины XIX века Иваном Григорьевичем Давыдовым.

*Стаффаж – фигуры, группы людей и животных, изображаемые в произведениях пейзажной живописи для оживления вида и имеющие, как правило, второстепенное значение.

___________________________________________Л.Печёрина , искусствовед, гл. хранитель Валаамского музея.
Газета "Свет Валаама", № 1-2(25-26) 2009 г.,с. 4.

Мой сайт